13 октября, т. е. за трое суток до описываемых событий, весь флот вышел в море на двухсторонние маневры. Продолжались маневры двое суток. В них принимал участие и минный заградитель "Прут". 15-го флот вернулся в Севастополь и в 4 часа пополудни стал на якорь на Большом рейде. Тотчас же с "Евстафия" последовал сигналь – "Адмирал приглашает к себе командира "Прута". – Через полчаса командир вернулся и приказал сниматься с якоря. Имевший свое пребывание на "Пруте" штаб начальника отряда минных заградителей (контр-адмирал Львов) тотчас же перешел на другой корабль.
В 5 часов пополудни "Прут" снялся с якоря и вышел в море. Цель похода держалась в секрете. Знал о ней только один командир.
Настроенье на корабле было повышенное. В воздухе пахло войной. В кают-компании разговоры вертелись вокруг вопроса о том, что делать, если война нас застигает в походе, и в море мы встретимся с врагом? Общее решение было топить корабль и, в крайности, взорваться.
Тут уместно сказать нисколько слов о самом корабле: "Прут" был большим минным заградителем в 5,400 тонн водоизмещения, постройки 1879 года (на заводе Эльдер в Глазго). Ход его был 12 узлов. Он вмещал в себя три магазина донных мин, т. е., говоря общим языком, 750 мин заграждения. Артиллерийское вооружение его было ничтожно: восемь 47-мм орудий и один пулемет.
По выходе в открытое море командир объявил, что получил приказ идти в Ялту и доставить оттуда в Севастополь войсковую часть.
Вечером, как обычно на походе, свободные от вахтенной службы офицеры собрались за стаканами чая вокруг шахматного столика. Только один престарелый отец Антоний, глуховатый от старости, с незапамятных времен плававший на "Пруте", в одиночестве сидел за большим столом, молчаливо помешивая чай. Около 10 часов вечера все разошлись, и кают-компания опустела.
В 11 часов вечера было перехвачено радио: "Гебен" с миноносцами идет на Восток от Амастро".
Около часа ночи открылись ялтинское огни. В час ночи "Прут" принял шифрованную депешу. Ревизор, мичман Алексеев, расшифровал ее и отнес командиру. Депеша гласила: "Весь флот. Приготовиться к походу в шесть утра. "Пруту" возвращаться в Севастополь. Наморси".
Легли на обратный курс.
В 4 часа утра новое радио: "При встрече с неприятелем вскрыть пакет "четыре ша". (Пакет указывает секретное заграждение).
Около 6 часов утра минный офицер, лейтенант Рагузский, согласно приказанию командира, стал готовить мины к постановки. Ревизор спустился к себе в каюту, когда вдруг, около 7 часов, шум и беготня по коридору разбудили его. Слышались крики: – "Гебен"! Схватив часы, бинокль и портсигар, бросив последний взгляд на каюту, он выскочил наверх. Доктор и санитары бежали в кают-компанию устраивать перевязочный пункт...
Наверху, у левого борта, стояла группа матросов, смотревших в море. В бинокль едва были видны четыре миноносца, шедшие полным ходом. Фонтаны воды поднимались вокруг них. Кто и откуда стрелял – невозможно было сразу понять. Видно было, что один миноносец подбит и отстал.
На мостике "Прута" в этот момент находились: командир капитан 1-го ранга Быков, старший офицер ст. лейтенант Лонткевич, штурман лейт. Игнатьев, минный офицер лейт. Рагузский и мичмана Алексеев и Смирнов. Было начало восьмого.
"Прут" подходил к траверзу мыса Фиолент, когда вдруг, прямо по носу, обнаружился силуэт большого корабля, полным ходом шедшего навстречу.
"Гебен"!
Командир тотчас же приказал положить на борт, чтобы приблизиться к берегу.
– Что же, Юрий Людвигович, выброситься на берег не успеем. Надо топиться – обратился командир к старшему офицеру. – Давайте водяную тревогу. – И тотчас же приказал в машину открыть кингстоны и прекратить пары.
Прозвучал колокол водяной тревоги. Все бросились по местам. Часовые – к шлюпкам.
– С-л-у-ш-а-й-т-е в-с-е — сыграл горнист.
Корабль замер. Все недвижно застыли.
– Корабль приготовить к потоплению. Отдраить все иллюминаторы. Койки вынести наверх! – четко скомандовал старший офицер.
– "Ту-ту" – протрубил горнист исполнительный сигнал.
Все ожило и бросилось по своим отсекам исполнять приказание. Командир спустился вниз уничтожать шифры и секретные документы.
"Гебен" шел на быстрое сближение, стремясь отрезать "Прут" от берега. Он поднял сигнал – "предлагаю сдаться". В ответ, сигнальный старшина Шацкий поднял стеньговой флаг...
Инженер-механик Кашерининов открыл кингстоны. "Прут" стал медленно погружаться. Команда с койками в руках выбежала наверх. Шлюпки,. как на учении, одна за другой, спускались на воду. Настроение людей было изумительным. Часовые у шлюпок садились последними, только после приказания офицера. Так как гребные суда не могли вместить в себя весь экипаж (305 человек), остальной команде было приказано с койками и спасательными поясами бросаться за борт.
"Гебен", продолжая держать сигнал о сдаче, подходил с левого борта. Расстояние до него было 40 кабельтовых.
В это время последняя шлюпка отвалила от борта. Офицеры, во главе с командиром, сгруппировались на мостике. Вдруг вбегает баталер Горбунов.
– Так что, ВВБ, как прикажете насчет судовых документов?
– Какие там документы?!.. К черту их! Спасайся сам! – крикнул ему ревизор. Горбунов прыгнул за борт. С мостика ему бросили спасательный круг. До берега было далеко.
"Гебен" сблизился на расстояние в 25 кабельтовых. Он был прекрасно виден. Задранные орудия смотрели на "Прут"... Вдруг, с кормы на нос пробежал огонек... Залп! Недолет... Второй залп! Он целиком попал въ полубак. Ярко вспыхнул пожар. Пал первой жертвой старый, известный всему русскому флоту боцман Колюжный, еще в наши кадетские времена плававший боцманом на "Рынде". Командир приказал офицерам бросаться за борт, но сам со старшим офицером оставался на мостике. Залпы один за другим сыпались на "Прут". Он был весь в дыму и огне. Видя, что корабль медленно тонет и опасаясь, как бы неприятель не захватил его, лейтенант Рагузский с подрывным патроном в руках бросился вниз... Больше его никто не видел... Раздался взрыв. "Прут" сильно осел на корму, задрав нос. Неприятельской снаряд сломал мачту. Она повисла на середине, под углом в 45°. Огромный Андреевский флаг продолжал развиваться на ней.
Вдруг, на верхней палубе, среди бурого дыма и огня, появилась фигура священника в полном облачении. Со шлюпок видно было, как он, приблизившись к борту, простер руки к небу, словно призывая милосердие Божие на всех гибнущих, умирающих и страдающих кругом своих духовных детей.
– Батюшка! Спасайтесь! – кричали ему со шлюпок.
Но отец Антоний не обращал внимания. Он молился... Затем, высоко подняв крест, стал быстро, быстро благословлять всех кругом... Новые залпы усилили пожар. "Прут" пылал огромным костром, все больше и больше оседая на корму. Нос все выше и выше подымался над водой...
Вихрь дыма застал место, где только что стоял батюшка. Больше никто его не видел... 80-летний, белый, как лунь, иеромонах отец Антоний не пожелал, в минуту гибели родного корабля, расстаться с ним и погиб с крестом в руках, до последней минуты благословляя свою паству.
Видя, что корабль тонет, "Гебен" дал ход и пошел на Сарыч.
Командир и старший офицер последними бросились за борт. Командир, несмотря на ранение, не пожелал сесть на свой вельбот, а приказал ему спасать раненых и тонущих людей. Вода была холодная. Кругом барахтались люди.
Марсовой Донченко, видя, что ревизор мичман Алексеев выбивается из сил, закричал ему:
– ВВБ, разрешите подплыть, — и подтолкнул ему свой буек.
Увидев проходивший баркас, он заорал: – На баркасе. Тут ревизор. П-о-м-о-г-и-т-е! – Офицер был спасен.
Нос "Прута" все выше и выше задирался. Он пылал, как наклоненный факел.
Подскочивший "Милет" выпустил в него мину. Мина прошла под форштевнем, едва не попав в шлюпки, окружавшие еще свой гибнущий корабль.
Неприятельские миноносцы ушли вслед за "Гебеном", подобрав из воды часть людей, в том числе командира Георгия Александровича Быкова и старшего офицера Юрия Людвиговича Лонткевича. Гибнущий "Прут" и переполненные шлюпки остались одни. Немало людей плавало кругом. Со шлюпок им подавали концы. Уже более никого невозможно было поднять без риска самим перевернуться.
Корма "Прута" совсем ушла в воду. Он встал на "попа". Его нос торчал вертикально к небу. Весь охваченный огнем, он пылал теперь огромным факелом. Далеко в море змеился его огненный столб. Все меньше и меньше становился факел. Шлюпки замерли кругом... "Прут" почти весь под водой... Одинокий, мерцающий огонек, точно лампада на поверхности моря.
– Весла на валек!
Шлюпки взяли на валек. Сотни глаз, затаив дыхание, впились в огонек... Еще одно мгновенье, огонек погас... Там, где только что был "Прут", не осталось ничего. Море целиком поглотило его...
Шлюпки направились к берегу. Вдали возвышался Фиолент. На горизонте показался дымок. Все ближе. Вскоре различили флаг Красного Креста. Шло госпитальное судно "Колхида". Оно подобрало всех. Каждый тотчас же получил чарку водки и горячий борщ.
Когда произвели подсчет людей, не досчитались семидесяти трех…