Интересно, что англичане давно знали, что во Франции вооружается весь флот. Уже в конце февраля Ноттингем, флотский куратор, получил депешу от своей 5-й гугенотской колонны из Франции о том, что в портах вооружаются 74 ЛК: 54 на севере и 20 в Тулоне, а через месяц  пришли уже точные данные от самих моряков (тайных гугенотов), служивших на кораблях: в Бресте был собран 71 ЛК (в т.ч. из Рошфора, Порт-Луи), указывалось их вооружение - пушки, экипаж, имена адмиралов и капитанов и даже порядок расположения, то же и о тулонской эскадре (22 ЛК).
Между тем, после смещения Рассела, Общины повели сильную атаку на Ноттингема; для улучшения отношений Ноттингем отказался от поста госсекретаря Северного Департамента и, соответственно, от флотского кураторства. В опубликованных документах и переписке Ноттингема в 1691 и 1692 гг. почти все касалось флотских тем, а в томе за 1693 г. по флоту уже ничего не было.
Ноттингем был лорд, граф, член Королевского совета и Палаты Лордов, т.е. это была большая величина; Вильгельм и Мария отдавали распоряжения по флоту только через него. Теперь же на его место был назначен виг Тренчард, мелкая фигура на побегушках у Королевского совета; король и королева с ним вообще не общались, а обращались или напрямую к адмиралам, или через маркиза Кармартена, главу Королевского совета.
Система гугенотских агентов во Франции была детищем Ноттингема, похоже, вся эта тайная переписка осталась у него, Тренчард узнал о французском флоте только в мае.
31 мая Вильгельм (в Голландии) получил копию решения консилиума о том, что гранд-флит проводит Рука только до Уэссана и вернется назад. К тому времени к нему уже поступили сообщения о вооружении французского флота и о его выходе в море. Он через Англию послал категорический приказ флоту - немедленно идти в море к Лагосу. Королева Мария также получила новые известия о французах и соответственно приказала флоту срочно выходить из Торбэя. Она надеялась, что по крайней мере на  обратном пути удастся перехватить Турвилля  при его возвращении в Брест.
Интересен обмен депешами между Двором и Торбэем:
Королева: Немедленно выходить.
Адмиралы (троица): Не можем, мало продовольствия и пива.
К.: Я смотрю по документам, вы же много всего нагрузили.
А.: Это так, но нагрузили неравномерно.
К. (раздраженно): Так перераспределите!
А.: Бузьзделано, но на это нужно время, а погода плохая.
Только 15 июля гранд-флит, усиленный 4-мя новыми ЛК (3-80, 1-60), в числе 50 англ. и 30 голл. ЛК наконец-то вышел в море к Уэссану, но через несколько дней, 6 августа, пошел обратно в Торбэй "пополнить продовольствие, получить новые инструкции и выяснить, где же противник".
Между  тем, 18 июля в Англии узнали о разгроме Смирнского конвоя, на флагман Britannia полетели депеши королевы - ожидать противника у Бреста. Но 14 августа гранд-флит спокойно вернулся в Торбэй, и отмщение не состоялось.
Турвилль же, после победы у Лагоса и последующего разделения сил, с 40 ЛК и многочисленными призами без помех вернулся в Брест.

Эскорт Рука увел около 100 торговых судов, остальные 160 подверглись атаке французов, некоторые успели укрыться в испанских портах, но 92, по отчету, были захвачены, 65 из них сожжены (после снятия  груза), 27 отведены под эскортом во Францию. Впрочем, по данным призового суда, всех призов Смирнского конвоя было 102. После этого Турвилль пошел в Средиземное море, по пути он бомбардировал Гибралтар; понимая его большое значение, он предлагал захватить его, но это не было принято. Далее, Турвилль соединился с эскадрой Эстре из Тулона, были захвачены шедшие отдельно суда из Турции, часть их пыталась укрыться в Малаге, но была вырезана в результате лихой атаки Эстре. Даже отослав эскорты, Турвилль все еще имел в линии баталии 87 ЛК, в т.ч. 22 трехдечника, но это не было использовано, силы были разъедены и разосланы по портам: 40 - в Брест, 20 - в Рошфор, 26 в Тулон, несколько кораблей оставлены в море.
Французские историки оценивают стоимость призов в 100 млн ливров, те ок. 8 млн ф.ст. (3-4 годовых бюджетных дохода Англии), правда, потери англ. купцов составили всего 1 млн ф.ст., сильнее пострадали голландцы и нейтралы.
Это был сильный удар по Англии, как морской державе: нейтралы надеялись на ее защиту на море и платили большие деньги за эскорт.
Лорды Адмиралтейства, прибывшие в Торбэй, застали там флот, подкреплявшийся лихой выпивкой; пример показывала троица адмиралов, не просыхавшая до утра и превратившая салон флагмана Britannia в кабак.
На вопросы, почему не пошли на помощь Руку, адмиралы отвечали: "Мы не повелеваем ветрами и не знали, где противник". Голл. адм. Альмонде поддержал их: "Ничего более нельзя было сделать". 
Не имея данных о противнике, адмиралы искренне считали, что сил у французов мало, и эскорт Рука будет вполне достаточен.
В Англии все это вызвало бурю негодования: козлом отпущения сделали Ноттингема, хотя с марта он флот не курировал, возмущение было так велико, что Вильгельм вынужден был рекомендовать ему оставить пост госсекретаря Южного Департамента. Адмиралов оправдали, но Киллигрю и Делаваль более не получали назначений, однако, королева спасла своего любимца Щовелля, и он остался в числе флагманов. Рассел триумфатором вернулся во флот и опять стал главкомом.
Несмотря на блестящие победы на суше (разгром союзников при Неервиндене, взятие Шарлеруа (союзники с трудом отстояли Льеж), союзники не пожелали заключать мир в условиях французских побед, и война тянулась еще 4 года, пока все стороны не оказались на грани банкротства.